Статистика безжалостна — с 2012 года распространенность онкозаболеваний в нашей стране увеличилась на 32%. Только в Москве сегодня зарегистрировано около 400 тыс. новых случаев рака.
При этом в России третий год подряд сокращается финансирование борьбы с онкологическими заболеваниями. Это следует из материалов к закону о бюджете, который размещен уже в базе Госдумы. Чтобы исправить ситуацию, Министерство здравоохранения России планирует направить на оказание онкологической медицинской помощи не менее 140 млрд рублей до 2030 года. Об этом сообщил первый замглавы министерства Виктор Фисенко на пленарном заседании выставки-форума «Здравоохранение Сибири» в Новосибирске.
«Мы создали только одних центров амбулаторной онкологической помощи (ЦАОП) около тысячи по стране. Поэтому мы продолжим финансирование в размере не менее 140 млрд рублей на обеспечение медицинской помощи», — пояснил замминистра. По его словам, речь идет о целях до 2030 года.
При этом, по данным Минздрава, доля пациентов с онкологией, которым доступна государственная высокотехнологичная помощь, снижается: в 2023 году таких было 195 тысяч человек — на 26 тысяч, или 12% меньше, чем в 2022-м.
Так почему, несмотря на новые онкоцентры, растет количество онкобольных? Какие факторы риска влияют на заболеваемость? Что можно сделать, чтобы снизить риск заболеть раком? И почему миллиардные вложения в лечение рака не помогают? С таким вопросом мы обратились к доктору медицинских наук, заведующему кафедрой Российского государственного социального университета Максиму Рыкову.
— Бюджетное финансирование на лечение онкологии на самом деле сократили достаточно серьезно. К тому же ОМС, как известно, ужимается, оплачивать лечение онкобольных не из чего. Потоки больных, у которых есть такая возможность, перетекают в частные клиники.
«СП»: Недавно разговаривала с врачом-онкологом из Евроклиники в Москве, он сказал, что проблем с лекарствами у них нет вообще, вопрос только в цене. А как обстоят дела в государственных клиниках?
— В государственных клиниках экономят на дорогих и инновационных лекарствах. Согласно проекту госгарантий бесплатной медицинской помощи, который в октябре представил Минздрав, высокотехнологичные препараты не будут предоставляться пациентам на первом этапе лечения.
Инновационные препараты переместили из ближних линий лечения в более дальние. Что это значит? Чтобы получить современное лекарство, больным сначала придется пройти курс препаратов предыдущих поколений.
«СП»: Но ведь выделены огромные деньги, 140 миллиардов… Неужели это не спасет ситуацию?
— Спасет лишь частично. По крайней мере, дошло уже до того, что в Национальных центрах пациентов лечат за их собственные деньги. Почему так происходит? Просто у нас не рассчитаны стандарты оказания медицинской помощи. Нет четко подсчитанных сумм, сколько нужно на лечение конкретного пациента с конкретным заболеванием.
Вместе с тем выявляемость заболеваний раком растет, значит, растет и число больных. Сколько нужно конкретно под лечение определенного вида онкозаболевания — не понятно.
«СП»: То есть, с вашей точки зрения, выделенные государством 140 миллиардов на лечение рака — сумма недостаточная?
— Начнем с того, что эта сумма, что называется, с потолка. Никто не рассчитывал конкретные параметры для конкретных заболеваний. Просто выделили из бюджета по остаточному принципу, и все.
Думаю, смертность от онкозаболеваний в России в ближайшее время возрастет. В мире сейчас вообще рак «помолодел»: произошел рост выявления новых случаев рака у людей младше 50 лет почти на 80%.
«СП»: В России строится огромное количество Онкологических центров — как федерального, так и регионального масштаба. И вместе с тем — парадокс — растет смертность. Порядка 4 миллионов граждан в России страдают на сегодня онкологией.
Такие цифры привел замглавы Минздрава Евгений Камкин. Ежегодно в России фиксируют до 600 тысяч новых случаев заболеваний раком. Почему строительство новых онкоцентров не решает проблему?
— Дело не в самом онкоцентре, а в том, насколько он обеспечен оборудованием, лекарствами, специалистами. У нас сейчас импортное оборудование, на котором держались все эти онкоцентры, безнадежно устаревает. Что-то приобретаем по параллельному импорту, пытаемся делать сами, но на это нужно время.
И что делать, например, с осложнениями, которых все больше? Они не заложены ни в одну смету. Все по принципу: «получил лечение — выписан». Сколько нужно на лечение этих осложнений? Никто даже не берется это рассчитать. И я могу сказать, почему.
Здравоохранение у нас финансируется сейчас по остаточному принципу. Минздрав не озвучивает открыто стоимость стандартов лечения рака. А тут нужен именно расчет разновидностей рака, потому что лечат их по-разному.
«СП»: Как вы выходите из положения с лекарствами в условиях, когда импорт их фактически перекрыт? Я имею в виду государственные учреждения. В частных клиниках они как раз есть. А что в государственных клиниках и онкоцентрах?
— В распоряжении наших онкологов сейчас только российские лекарства. Хуже они или лучше, никто таких исследований не проводил. В принципе, после дженериков возможны последствия, осложнения. Но Росздравнадзор говорит: «Есть „побочка“ — пишите жалобы. Будем разбираться». На этом — всё.
В открытых источниках нет данных о том, насколько наше импортозамещение лучше оригинала. Те, у кого есть возможность, достают импортные лекарства за свой счет. По некоторым отзывам, они помогают лучше и действуют мягче.
«СП»: В чем вы видите выход, если и денег не хватает, и с оборудованием проблемы, и с лекарствами все печально?
— У нас вообще никто не обосновывает, сколько нужно на всю страну и на каждый конкретный регион этих самых онкоцентров, сколько нужно коек на душу населения. У нас нет единой централизации медицины.
«СП»: Так в чем выход? Как сократить смертность от рака?
— Главное — это ранняя диагностика и профилактика опухолей. Вообще на сегодня главный фактор риска развития рака и в России, и в мире — это курение. Курение приводит к развитию 15 видов рака и более 90% случаев рака легкого.
Среди причин смертности от онкозаболеваний эта вредная привычка лидирует. В целом же изменение образа жизни в более здоровую сторону может снизить риск развития рака на 40%.
Вторая проблема — это недостаток врачей-онкологов. Сегодня их дефицит оценивается в 8 тысяч. Ну, и главное — это открытие Национальной программы по борьбе с онкологией. Все показатели по видам рака, осложнениям, число находящихся под наблюдением — все это должно быть открыто и доступно, чтобы можно было четко понимать, кого, от чего и чем лечить.